Владимир Понкин — писатель и поэт, которого читатели называют «Робертом Рождественским нашего века». Владимир начал литературную карьеру в 19 лет, сейчас его аудитория насчитывает более 600 тысяч. Наш корреспондент Валерия Чугунова пообщалась с писателем и узнала, чем живут современные авторы.
Здравствуйте, Владимир! Расскажите, пожалуйста, о вашем зарождении как поэта. Как это было? Что вам помогало?
Это, наверное, 2011−2012 год был, когда я учился в университете на первом курсе и мне хотелось как-то творчески реализовать себя. Я играл в музыкальной группе, где все ребята были уже старше тридцати. Я, как самый молодой, имел больше свободного времени, остальным его, наоборот, не хватало, поэтому группа распалась.
Но я понял, что хочу развиваться дальше. У меня не было возможности писать музыку, тогда я решил, что буду писать и выкладывать тексты как стихи. От распавшегося коллектива осталось оборудование, на котором я читал под фоновую музыку. Я решил сделать отдельную группу именно со своим творчеством. Начался активный рост аудитории сообщества, которое называется «в.понкин». Я и по сей день продолжаю там публиковаться. Всё, что изменилось с того времени, — начал сам писать музыку, и уже под неё делаю официальные релизы на площадках.
Мне просто нравилось (и до сих пор нравится) это делать. Я занимаюсь этим больше десяти лет, за это время не было ни выгораний, ни кризисов. Правило, которым я руководствуюсь, — не нужно себя мучить творчеством. Если нет желания что-то делать — просто не делать. Можно попробовать позже: через час, через день, хоть через год.
Была ли поддержка вашего творчества среди родных и близких?
Моя аудитория — это те, кого я не знаю лично. Когда я в реальной жизни начал сталкиваться с людьми, которые меня читают, или знакомые приходили и говорили, что им нравятся мои стихи, было очень неожиданно. Дома мы делали вид, что ничего не происходит, в кругу друзей — тоже. Я будто очень сильно разделял творчество и жизнь, но сейчас такого удивления больше нет.
Когда я начинал, поддержки особо у меня не было. Я писал не для того, чтобы меня хвалили. Конечно, в какой-то степени любому автору хочется, чтобы им восхищались, но для меня это не было первостепенной задачей. Я говорил: «Я что-то чувствую, я это могу написать», — и просто писал.
Я слышала о вас такую фразу: «Понкин — не поэт, но хороший друг своему читателю». Как вы относитесь к ней, согласны ли вы с таким мнением?
Каждый имеет право говорить, что хочет. Я считаю, что я и поэт, и друг своему читателю. Каждый сам определяет, что для него есть поэзия. Быть поэтом — это писать хрестоматийные стихи по правилам или быть на одной волне и транслировать те мысли, которые сейчас актуальны? Я считаю, что поэт — это человек, который находится в одном времени со своим читателем.
Для себя я решил, что буду писать максимально просто, так, как мне нравится писать. Захочу писать возвышенно — начну писать возвышенно, я уверен, что моя аудитория это примет. У меня негласный договор с читателями, потому что очень много экспериментов, которые я делаю до сих пор, они поддерживают, говоря мне: «Да, Молния-Маккуин!» — поэтому буду дальше молнией!
Это, наверное, 2011−2012 год был, когда я учился в университете на первом курсе и мне хотелось как-то творчески реализовать себя. Я играл в музыкальной группе, где все ребята были уже старше тридцати. Я, как самый молодой, имел больше свободного времени, остальным его, наоборот, не хватало, поэтому группа распалась.
Но я понял, что хочу развиваться дальше. У меня не было возможности писать музыку, тогда я решил, что буду писать и выкладывать тексты как стихи. От распавшегося коллектива осталось оборудование, на котором я читал под фоновую музыку. Я решил сделать отдельную группу именно со своим творчеством. Начался активный рост аудитории сообщества, которое называется «в.понкин». Я и по сей день продолжаю там публиковаться. Всё, что изменилось с того времени, — начал сам писать музыку, и уже под неё делаю официальные релизы на площадках.
Мне просто нравилось (и до сих пор нравится) это делать. Я занимаюсь этим больше десяти лет, за это время не было ни выгораний, ни кризисов. Правило, которым я руководствуюсь, — не нужно себя мучить творчеством. Если нет желания что-то делать — просто не делать. Можно попробовать позже: через час, через день, хоть через год.
Была ли поддержка вашего творчества среди родных и близких?
Моя аудитория — это те, кого я не знаю лично. Когда я в реальной жизни начал сталкиваться с людьми, которые меня читают, или знакомые приходили и говорили, что им нравятся мои стихи, было очень неожиданно. Дома мы делали вид, что ничего не происходит, в кругу друзей — тоже. Я будто очень сильно разделял творчество и жизнь, но сейчас такого удивления больше нет.
Когда я начинал, поддержки особо у меня не было. Я писал не для того, чтобы меня хвалили. Конечно, в какой-то степени любому автору хочется, чтобы им восхищались, но для меня это не было первостепенной задачей. Я говорил: «Я что-то чувствую, я это могу написать», — и просто писал.
Я слышала о вас такую фразу: «Понкин — не поэт, но хороший друг своему читателю». Как вы относитесь к ней, согласны ли вы с таким мнением?
Каждый имеет право говорить, что хочет. Я считаю, что я и поэт, и друг своему читателю. Каждый сам определяет, что для него есть поэзия. Быть поэтом — это писать хрестоматийные стихи по правилам или быть на одной волне и транслировать те мысли, которые сейчас актуальны? Я считаю, что поэт — это человек, который находится в одном времени со своим читателем.
Для себя я решил, что буду писать максимально просто, так, как мне нравится писать. Захочу писать возвышенно — начну писать возвышенно, я уверен, что моя аудитория это примет. У меня негласный договор с читателями, потому что очень много экспериментов, которые я делаю до сих пор, они поддерживают, говоря мне: «Да, Молния-Маккуин!» — поэтому буду дальше молнией!
Замечали ли вы изменения в своём творчестве?
Раньше моя поэзия была более вдохновлённой, написанной под влиянием авторов, которых я читал. Я могу проследить период, когда я зачитывался Есениным, Бродским, Ахматовой, Цветаевой и другими. Последние четыре года, наверное, с пандемии, когда все посидели дома на карантине, я очень сильно изменил вектор своего творчества. Появился сборник «Письма грустной девушке», и я понял, что хочу поддерживать людей. Я начал читать психологию, развиваться именно в этой сфере, вдохновляться не поэтами золотого, серебряного веков, а современными психологами, терапевтами и их публикациями.
За последний год я тоже заметил сильное изменение. Я стал максимально уверенным в своих силах. Это не хвастовство, а просто факт: я — зрелая творческая единица, которая действительно знает, чего хочет. Я понимаю, что могу писать то, что не всегда зайдёт, но то, что мне нравится.
Я уже не тот в.понкин, каким был в 2015 году. И даже на концертах то, что писал тогда, сейчас уже не читаю. Я не отказываюсь от своего прошлого. Я его уважаю, это прекрасный, удивительный путь. Не жалею ни об одном стихотворении, которое написал, ничего не скрываю. И даже, наверное, будет момент, когда сделаю сборник аудиостихотворений из прошлого.
Вы сказали, что любили читать Ахматову, Бродского. Можете посоветовать начинающим поэтам и писателям авторов, которые могут помочь или помогли лично вам?
Мне кажется, писать как кто-то — не очень хорошая идея. Нужно писать так, как чувствуешь, как хочется. Сейчас время позволяет это делать. Но, пожалуй, у каждого человека период подражания всё равно есть, и для каждого откликается что-то своё. От себя могу посоветовать поэзию времён Великой депрессии в Америке или Битников. Ещё я всегда говорю, что мне очень нравится Карл Сэндберг. Он внёс большой вклад в моё творчество.
Раньше моя поэзия была более вдохновлённой, написанной под влиянием авторов, которых я читал. Я могу проследить период, когда я зачитывался Есениным, Бродским, Ахматовой, Цветаевой и другими. Последние четыре года, наверное, с пандемии, когда все посидели дома на карантине, я очень сильно изменил вектор своего творчества. Появился сборник «Письма грустной девушке», и я понял, что хочу поддерживать людей. Я начал читать психологию, развиваться именно в этой сфере, вдохновляться не поэтами золотого, серебряного веков, а современными психологами, терапевтами и их публикациями.
За последний год я тоже заметил сильное изменение. Я стал максимально уверенным в своих силах. Это не хвастовство, а просто факт: я — зрелая творческая единица, которая действительно знает, чего хочет. Я понимаю, что могу писать то, что не всегда зайдёт, но то, что мне нравится.
Я уже не тот в.понкин, каким был в 2015 году. И даже на концертах то, что писал тогда, сейчас уже не читаю. Я не отказываюсь от своего прошлого. Я его уважаю, это прекрасный, удивительный путь. Не жалею ни об одном стихотворении, которое написал, ничего не скрываю. И даже, наверное, будет момент, когда сделаю сборник аудиостихотворений из прошлого.
Вы сказали, что любили читать Ахматову, Бродского. Можете посоветовать начинающим поэтам и писателям авторов, которые могут помочь или помогли лично вам?
Мне кажется, писать как кто-то — не очень хорошая идея. Нужно писать так, как чувствуешь, как хочется. Сейчас время позволяет это делать. Но, пожалуй, у каждого человека период подражания всё равно есть, и для каждого откликается что-то своё. От себя могу посоветовать поэзию времён Великой депрессии в Америке или Битников. Ещё я всегда говорю, что мне очень нравится Карл Сэндберг. Он внёс большой вклад в моё творчество.
Во всех ваших произведениях есть обращение от парня к девушке, где он её поддерживает и любит. Можно ли сказать, что вы обращаетесь ко всем вашим читательницам и читателям?
Отчасти да. Я уже говорил, что это такой эксперимент — поставить себя напротив себя и поговорить. Не всегда это обращение к девушке. Иногда я ставлю себя на место другого человека и пытаюсь ему что-то рассказать. Чаще всего да, можно интерпретировать, что я обращаюсь к своей аудитории.
Почему в ваших произведениях затрагиваются именно темы психологической поддержки и любви?
Я для себя не вижу смысла уходить в философию, духовность или что-либо иное. Я хочу оставаться фундаментальным, даже о любви духовной не хочу писать. Если о любви, то о первой влюбленности, физической любви — для меня это ближе всего.
А что вас сподвигло писать на тему поддержки? Может, были близкие люди, которым вы посвятили свои произведения, чтобы поддержать их?
Мы с женой очень много разговариваем на темы, которые я освещаю в своих стихах. Мы оба очень открытые к диалогу люди, и я понимаю, что это помогает увидеть, что у других людей всё по-другому. И ты рассуждаешь: «А можно же вот так! А давай-ка я в стихотворениях об этом расскажу». И это как игра, когда ты даёшь себе испытание — сможешь ли ты в стихах рассказать просто о важной мысли.
Саша, моя жена, сделала огромный, колоссальный вклад в то, какие стихи я сейчас пишу. Я часто ей об этом говорю: «Если бы не ты, я даже не знаю, в какую сторону бы развивался». Если брать именно поддерживающие стихи, то Сашу нужно благодарить, наверное, больше, чем меня. Потому что всё рождается из наших диалогов. Это огромный вклад, и я всегда говорю об этом. Спасибо Саше за то, что она есть, за то, что она это делает.
Владимир, огромное вам спасибо. Была очень рада пообщаться с вами. Желаю вам творческого вдохновения и полёта! До свидания!
Отчасти да. Я уже говорил, что это такой эксперимент — поставить себя напротив себя и поговорить. Не всегда это обращение к девушке. Иногда я ставлю себя на место другого человека и пытаюсь ему что-то рассказать. Чаще всего да, можно интерпретировать, что я обращаюсь к своей аудитории.
Почему в ваших произведениях затрагиваются именно темы психологической поддержки и любви?
Я для себя не вижу смысла уходить в философию, духовность или что-либо иное. Я хочу оставаться фундаментальным, даже о любви духовной не хочу писать. Если о любви, то о первой влюбленности, физической любви — для меня это ближе всего.
А что вас сподвигло писать на тему поддержки? Может, были близкие люди, которым вы посвятили свои произведения, чтобы поддержать их?
Мы с женой очень много разговариваем на темы, которые я освещаю в своих стихах. Мы оба очень открытые к диалогу люди, и я понимаю, что это помогает увидеть, что у других людей всё по-другому. И ты рассуждаешь: «А можно же вот так! А давай-ка я в стихотворениях об этом расскажу». И это как игра, когда ты даёшь себе испытание — сможешь ли ты в стихах рассказать просто о важной мысли.
Саша, моя жена, сделала огромный, колоссальный вклад в то, какие стихи я сейчас пишу. Я часто ей об этом говорю: «Если бы не ты, я даже не знаю, в какую сторону бы развивался». Если брать именно поддерживающие стихи, то Сашу нужно благодарить, наверное, больше, чем меня. Потому что всё рождается из наших диалогов. Это огромный вклад, и я всегда говорю об этом. Спасибо Саше за то, что она есть, за то, что она это делает.
Владимир, огромное вам спасибо. Была очень рада пообщаться с вами. Желаю вам творческого вдохновения и полёта! До свидания!
