Что такое родина? Как определить, где твой дом? Как понять, кто ты? Нора Круг по кусочкам собирает семейную историю, чтобы ответить на эти вопросы. Однако фамильные воспоминания редко состоят только из светлых моментов: где-то всегда таятся «тёмное прошлое» и родственники, о которых говорят только шёпотом. Подобные нежелательные или запретные темы неизбежно выстраиваются в глухую стену между близкими людьми. Для Норы это не просто преграда, а груз вины. Не за свои поступки, но за события, произошедшие до её рождения. Нацистский режим — неотделимая часть истории писательницы, которую она решает изучить спустя два десятилетия жизни заграницей. Эта книга — её путь домой.
«Родина» разворачивается в непривычных не только для литературы, но и даже для комикса декорациях. В литературе главным и чуть ли не единственным инструментом повествования служит текст. В графических романах на первый план выходит картинка. В истории Норы слова и иллюстрации так тесно перемешаны друг с другом, что сложно определить, какая форма повествования главнее. В «Родине» встречаются письма, отрывки из дневников, архивные материалы, фотокарточки, страницы с «классическими» комиксами и авторские иллюстрации. Особенно трогают фото-пейзажи, передающие эмоции рассказчицы, и нарисованные портреты, в которых можно увидеть что-то большее, чем то, что позволяет реальность. В нежно-розовых рассветах мы находим надежду, по-детски радуясь вместе с автором, а в стёртых мутных очертаниях различаем человека, который утратил свою душу. Это на редкость красивая книга, которую стоит читать в печатном варианте.
«Родина» ‒ не художественная история, но автобиографическое исследование с реальными фактами и лирическими отступлениями. Российское издательство «Бумкнига» называет это произведение «графическом эссе», тогда как в оригинальной версии его приписывают к графическим мемуарам («visual memoir»). Что ж, обе версии по-своему правдивы, так как, с одной стороны, автор задаётся вопросом, который исследует в свободной форме, с другой — рассказывает историю своей семьи. Как именно называть книгу, пусть каждый решает сам. Куда интереснее подобных дискуссий ‒ знакомство с самой историей. Нора Круг не переносит читателя в выдуманный мир: она работает с реальностью, поэтому узнать больше, чем есть на самом деле, увы, не получится. Жаль, ведь иной раз так хочется потребовать у автора, чтобы она перенеслась во времени и заглянула в голову своих родственников, чтобы раскрыть подробности семейных конфликтов. Здесь не стоит ждать однозначных ответов, но от этого история не становится менее увлекательной. Наоборот, вместе с Норой читатель воссоздаёт события, додумывает недостающие детали, рефлексирует над моральными дилеммами.
«Родина» поднимает ряд вопросов, которые надолго засядут в мыслях. Можно ли любить страну и гордиться её культурой, зная, сколько ужасов она принесла в прошлом? Насколько виноваты и виноваты ли вообще те, кто молча соглашался с режимом? Попытка понять простых людей — акт человечности или шаг навстречу злодейству? И наконец, что важнее ‒ справедливость или милосердие? Трактовать историю Норы Круг и её личное отношение можно по-разному. Но самой рассказчице важно знать, что её близкие, а именно дедушка по маминой линии, состоявший в НСДАП, и дядя, вызвавшийся добровольцем и умерший в восемнадцать лет, были не законченными злодеями. Она не безоговорочно оправдывает их, но оправдать и простить ‒ ведь разные вещи?
Принять свою родину может быть тяжело. Нести за неё ответственность ‒ ещё сложнее. Нора испытывает вину за то, что она не совершала. Вина затмевает красоту её дома, однако, возможно, пришло время от неё избавиться: всё-таки чувство вины ‒ не лучшая почва для новой жизни.
Пройдя этот путь, писательница ответила на вопрос из начала: «Родину можно отыскать только в воспоминаниях: она начинает существовать лишь тогда, когда ты её теряешь». Но, может, у вас найдётся другой ответ.
